Артем Тихомиров - Плесень [СИ]
Ада направилась к Центральной Площади.
Кабина лифта медленно ползла вверх, молчаливые фигуры с автоматами стояли рядом с председателем, и вместе они вслушивались в поскрипывание, лязг и гул.
Звуки доносились отовсюду, словно это негодовал сам Бастион. Уровень за уровнем уходили вниз, в основном, пустые — там заканчивали свои дела последние группки сотрудников разных ведомств и отделов. Жилые сектора опустели первыми. Административный во вторую очередь. Комбинаты, мастерские, заводы, фермы и плантации — после них. Ада помнила свое удивление при виде длинной вереницы транспортников, везущих оборудование и контейнеры со всем необходимым. И животных. Коровы, свиньи, козы, овцы — их вели по центральным магистралям Бастиона и загоняли на грузовые платформы, уходящие вверх — голосили на все лады. Людям пришлось тесниться, чтобы пропустить их. Выглядели они куда испуганнее своих хвостатых и рогатых товарищей по несчастью.
Согласно протоколу, последними покинут Бастион техники, работающие в Энергонадзоре. Они должны остановить генераторы, находящиеся на самых нижних уровнях убежища. Останется только работающий в спящем режиме центральный реактор. Его можно будет инициировать в любой момент, чтобы начать все заново. Ну, когда-нибудь.
Когда двери лифта разъехались, Ада увидела пустую Центральную Площадь. Это место строилось по сугубо городским лекалам и, если бы не потолок высоко над головой, можно было подумать, здесь все по-настоящему.
От Площади расходились улицы, дома, занятые, в основном, офисам управленческих ведомств, напоминали старинные банки и магазины. Сама же Центральная использовалась, в основном, для гуляний и отдыха. В центре находилась, запертая в восьмиугольную ограду, рощица самых настоящих лип. За их состоянием и поливом следила особая электронная система.
Сейчас Центральная поражал своим запущенным видом. Отсюда уходили группы бастионцев. По проспекту номер один к одному из крупнейших терминалов. Ада думала застать здесь толпу, но, кроме группки подчиненных, никого не застала. Постояв на платформе лифта, Сальникова все-таки заставила себя сойти с нее.
Откровенно говоря, обстановка ее пугала. Повсюду валялись вещи. Их беженцы хотели взять с собой, но бросили в последний момент. Чемоданы, сумки, детские игрушки, пустые упаковки из-под еды, растения в горшках, даже мебель — все это валялось где ни попадя, словно людям приходилось не просто уходить, а панически бежать. Пятна крови темнели там, где везли заболевших, и тянулись длинной полосой кругляшков, смазанных кое-где чьими-то ботинками. Окна и двери зданий по бокам Центральной не светились, работали лишь несколько фонарей, которые были не в силах бороться с темнотой по периметру площади.
Ада двинулась к центру, где стояла группка ее подчиненных. Это были функционеры из среднего и низшего уровня руководства Комитетов. Они сменили своих умерших начальников, волей-неволей за сутки продвинувшись на самые верхние посты. При обычных обстоятельствах им понадобилось бы много лет, чтобы сделать такую карьеру, к тому же явно не все к этому стремились. Но, как говорится, крутые времена требуют крутых решений. У Ады просто не было выбора.
Исход из Бастиона в ее понимании был куда более катастрофичным и отчаянным, нежели экстренное заселение убежища шестьдесят лет назад. Тогда Генерал привез людей в место со всеми удобствами, максимально защищенное, с отоплением, электричеством и немыслимо комфортными жилищными условиями. А Сальникова уводила беженцев во враждебную среду, в чистое поле, где царствует плесень. О чем же, собственно, она думала, принимая это решение? Одну смерть променяла на другую? Мудро. Что скажут ей колонисты, когда спадет ажиотаж и потребуется взглянуть на вещи трезво? Вряд ли "спасибо".
Стоило ей подойти, как посыпались рапорты. Ада сделала вид, что внимательно слушает, но тщательно пропускала особенно занудные тирады мимо ушей. Неопытные еще управленцы не знали, как эффективно отделять главное от второстепенного и сообщать самую суть.
Получив немалую дозу ненужной информации, Сальникова все-таки поняла главное. Люди и техника эвакуированы и расквартировываются в квадрате десять. СБ обеспечивает безопасность — уже установлен защитный периметр. Плесени поблизости не наблюдается, однако беженцы в масках. Монтируются боксы и полевые госпиталя. Для животных отведен загон.
Ада закрыла глаза.
— Как там… наверху? — прервала она нового главу Комитета Продовольствия. — Погода?..
— Погода?.. — Вопрос застал молодого человека врасплох. — Докладывают, что ветрено, однако осадков нет.
— Хорошо…
Лифты поднимались с самого низа. Один за другим бригады техников покидали свои места. Пробежал испуганный и бледный связист, с которым Ада недавно разговаривала. Он даже не посмотрел в ее сторону и трусил к терминалу, держа под мышкой компьютер.
Ада испытала краткий миг расфокусировки реальности, как часто бывает у сильно уставших людей, и повернулась к группке неофитов. Сейчас она походила на главу ордена, дающую наставления.
— Каждый по своему направлению отвечает за деятельность лагеря. Меня интересует четка и слаженная работа. Первым делом, людей нужно накормить и успокоить. Затем составить подробные списки тех, кто вышел на поверхность, кто умер, кто болеет, кто… покончил с собой. Мне нужна будет вся информация. Так же составить опись всего, что мы вывезли и дать заключение, в каком состоянии наш технопарк. Связь с караваном наладить. Я должна в любой момент иметь возможность говорить с Михом или Булановым. Возобновить посылку сигналов Острову Ломоносова. — Ада посмотрела на женщину, которая теперь отвечала за все, что было связано с информацией и связью. — Передайте, мы просим помощи. Это должен быть не просто сигнал, не просто новости о том, что мы тут загибаемся, а SOS. Если они действительно хотят нам помочь, пусть докажут это…
— Как же они смогут?
— У них есть воздушный транспорт, — сказала Сальникова. — Если не врут, разумеется.
Управленцы молчали. Явно чувствовали себя не в своей тарелке.
Отношение к Острову Ломоносова в Бастионе было неоднозначным. В основном, люди делились на два лагеря, но часто и переходили из одного в другой, становясь то скептиками, то оптимистами. В зависимости от психологического состояния.
Но были и не определившиеся. Как Сальникова, например.
— Кто еще здесь остался? — спросила она, поняв, что комментариев не будет.
— Никого. Последние ушли. Реактор заснул, — ответил глава Комитета Энергетики.
— Тогда нам пора.
Ада снова подумала о запертом Госпитале, и ее передернуло. Сколько там трупов всего, до сих пор никто не знал, но в одном она могла быть уверена — большая часть населения Бастиона.
Уходили в сопровождении зловещей тишины. Темнота смотрела людям в спины, неприветливо, с обещанием дальнейших неприятностей. Обретала глаза и зубы, готовые укусить. Ада ощущала, как по спине бегут мурашки, а волосы на затылке шевелились в самом прямом смысле слова. Она подавила дикое желание обернуться, убедив себя, что сзади никого нет и быть не может. И нечего выдумывать! Это все тот же Бастион, а не замок с привидениями! Мертвецы в запертом Госпитале никогда не встанут, чтобы заняться повседневными делами. Чушь.
Если повезет, то скоро здесь снова появятся люди, и, в конечном итоге, жизнь войдет в прежнюю колею. Ада в это верила.
Что и говорить, с солдатами в сопровождении куда увереннее себя чувствуешь. Ада мысленно похвалила себя за то, что не проявила неуместную в той ситуации твердость характера и не отослала эсбэшников.
Лязг закрывающихся лифтовых дверей вырвал ее из раздумий. Кабина поползла вверх, вздрагивая и слегка раскачиваясь. Поверхность была все ближе. Последний люди, покидающие Бастион, весьма смутно представляли себе, какая она.
Туман
Рейдер завтракает, обедает и ужинает внутри броненосца. Так предписано уставом еще со времен образования Службы Безопасности и возникновения подразделений поиска. Командир отдает приказ, после чего двери фургонов тщательно герметизируют, а внутренности продувают, проветривают, обеззараживают особыми аэрозолями. Занимает это обычно минут пятнадцать, в течение которых боец чувствует себя как машина внутри мойки. Шипят эмиттеры, подающие под давлением отраву, убивающую споры плесени и нейтрализующие токсины. Ничего не видно, один туман. В зеленоватом свете, который показывает, что процесс запущен, все кажется нереальным. Этаким сном, порожденным внешними вредными воздействиями.
На этот раз приказ от полковника Миха пришел на отметке в сто сорок километров. Автоматика запустила процедуру — оставалось только ждать.
Тина, сидящая рядом с Сергеем, не преминула заметить, что, думала, их никогда не накормят. Еле сдерживаясь, рейдер проскрипел зубами.
